читать о кибер панке
» SPOILER «
Киберпанк и его создатель
По дороге с Запада в Россию названия модных культурных течений обычно приобретают новые смыслы и теряют связь со своими корнями. У московской клубной молодежи «поколение Х» вовсе не ассоциируется с одноименной книгой Дугласа Копленда, а называющие себя киберпанками поклонники Интернета часто и слыхом не слыхивали о Уильяме Гибсоне, романы которого в начале восьмидесятых вызвали к жизни этот термин. В России термин «киберпанк» остается достоянием «модной молодежи», компьютерных мальчиков и любителей фантастики. Между тем на Западе вокруг него давно уже возникла своеобразная культурная индустрия, со всеми, приличествующим серьезному делу, особенностями: конференции, изучение в университетах, миллионные экранизации и так далее. Одним словом, сегодня киберпанк - целое направление: в литературе, публицистике, музыке, кино и так далее.
А началось все с романа канадского писателя Уильяма Гибсона «Neuromancer» (1984), недавно совместно опубликованном и в России издательствами «АСТ» и «Терра Фантастика» в серии «Виртуальный мир», куда вошли романы и других классиков жанра, в том числе ближайшего соратника и последователя Гибсона - Брюса Стерлинга. Из знаменитой трилогии Гибсона пока переведено только два первых романа: уже упомянутый «Невромант» и «Граф Ноль» - эти книги остаются лучшими в серии (а возможно - и во всем жанре вообще) и, говоря далее о киберпанке, мы будем преимущественно опираться на них.
Впервые по-русски Гибсон был издан в журнале «Птюч» еще два года назад. Небольшой рассказ «Джонни Мнемоник» (1981), много позже легший в основу фильма Роберта Лонго, стал первым наброском к миру «Невроманта». Важно не то, что там впервые появилась главная героиня романа Молли - девушка-самурай с выскакивающими из пальцев бритвенными лезвиями (как у Фредди Крюгера, появившегося на свет божий чуть позже), а то, что в небольшом рассказе Гибсон сделал первой набросок той реальности, где информация становится больше чем просто товаром.
Герои киберпанковских романов живут не столько в реальной жизни, сколько в бесконечно длящейся (и иногда продолжающийся после смерти) кибернетической галлюцинации. Разветвляющийся на ручейки информационный поток заменяют собой поток жизни, которая сама переносится в киберпространство. Кстати, это, ныне привычное слово, тоже придумал Гибсон. Впрочем, описывал он его достаточно поэтично для термина: «Галлюцинация, ежедневно переживаемая миллиардами легальных операторов по всему свету, школьниками, изучающими математические понятия... Графическое представление данных, хранящихся в памяти каждого компьютера, включенного в общечеловеческую сеть. Невообразимая сложность. Световые лучи в псевдопространстве мозга, кластеры и созвездия данных». Если же говорить менее красиво, то представьте себе, что вся работа на компьютере, с которой вы имеете дело, окончательно превратилась в манипуляцию с трехмерными картинками, которые разворачиваются не на экране, а прямо у вас в мозгу - и вы получите представление о том, что такое «киберпространство» и заодно поймете, что все, что сегодня существует в области компьютерных технологий не имеет к этому никакого отношения. Сам Гибсон часто говорит, что он не предсказывал Интернет и «сеть сетей» не имеет к киберпространству никакого отношения. Действительно: технически киберпространство в том виде, в котором его понимал Гибсон - это не картинки на экране, а нервная система напрямую подсоединенная к компьютерной сети.
Дело в том, что одной из главных идей киберпанка стала идея слияния технологии и плоти: компьютерные чипы, вживляемых прямо в мозг у Гибсона, сращение человека с механизмом у Стерлинга, мельчайшие кибернетические организмы, живущих в кровеносной системе людей у Нейла Стефенсона. Сама по себе идея получеловека-полукомьютера не нова: но если раньше речь обычно шла об суперумной машине, ставшей человеком, то, начиная с романов Гибсона, речь идет о людях, срастивших себя - чаще всего добровольно - с кибернетическими устройствами или даже ставших «конструктами» - виртуальными воплощениями своего «я» в киберпространстве, вовсе не имеющими физического тела. Иными словами, речь идет о симбиозе.
Подобная проблематика традиционно относится к научной фантастике, однако в случае киберпанка все не так просто. По его собственным словам Гибсон относится к первому поколению американских фантастов, одновременно прочитавших Эдгара Райса Бэрроуза («Тарзан») и Уильяма Бэрроуза («Голый завтрак») - и поэтому приметы «традиционной» фантастики и классического постмодернизма существуют в его романах на равных правах. Это сочетание не случайно: на ранний постмодернизм фантастика (и поп-культура вообще) оказала большое влияние - помимо Уильяма Бэрроуза можно назвать Рональда Сукеника, Джона Барта и, в особенности, Томаса Пинчона. В этом смысле киберпанк - это возврат фантастики к своим «корням» через выросший из них же постмодернизм. Неслучайно Гибсон называет Пинчона прародителем киберпанка, а первая фраза «Невроманта» - «Небо над портом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал» - представляет собой результат «скрещения» первых фраз пинчоновских романов «Выкрикивается лот №49» и «Радуга гравитации». Иными словами, киберпанк можно назвать «постмодернисткой фантастикой восьмидесятых» («постмодернисткой фантастикой семидесятых» будут тогда Дж.Г.Баллард и Филипп Дик).
Датировки тем интереснее, что сам Уильям Гибсон по его собственным словам человеком остается семидесятых. Родившийся в 1948 году, он успел застать излет великой эпохи сексуальной и психоделической революции - вплоть до того, что его выгнали из школы-интерната за курение марихуаны. Однако годы юности Гибсона пришлись на время, когда марихуану сменили жесткие наркотики, а хипповское peace & love - насилие и агрессивность панка. Именно уличная культура, воспринятая Гибсоном в те годы, ответственна за то, что его полукибернетические герои не получились стерильными и бесполыми: грязный слэнг, секс на грани извращения, сложный коктейль химических и кибернетических нейростимуляторов. Многие необычные слова, встречающиеся в романах Гибсона, были взяты им из жаргона торонтских наркоманов (как, например, «Флэтлайн» - «ровная линия», flatline - прозвище героя, пережившего клиническую смерть), а сам писатель неоднократно говорил, что крэк - не в меньшей степени порождение технологии, чем компьютеры или телевизор. Неслучайно среди вдохновителей «Невроманта» наряду с Пинчоном фигурирует Лу Рид, автор песни «Героин» и по сей день один из любимых певцов джанки во всем мире (под его песню «Perfect Day» идет один из самых запоминающихся эпизодов «Трейнспоттинга»).
Лу Рид важен для Гибсона не только как один из первопанков, бывших еще до «Секс Пистолз», но и как фигура близкая к Энди Уорхоллу, легендарному «Папе поп-арта». Современное искусство - еще один из стимулов, вдохновляющих Гибсона. Так, героиня «Графа Ноль» - искусствовед, а почти ставший богом кибернетический разум занимается тем, что делает «шкатулки» в стиле Корнелла.
Одним словом, «Невромант» оказывается образцовым культовым романом, где автор сложил воедино все, что любил в жизни, а читатель может всегда подобрать себе что-то по вкусу: садо-мазохизм, высокие технологии, наркотики, современное искусство или фильмы о ниндзя и восточных единоборствах. Впрочем, почти все перечисленные вещи принадлежат к одной «тематической» линии, линии контркультуры и андерграунда, проходящей через панк семидесятых, хиппи Вудстока и бунтарей 68ого, леттризм и ситуационизм пятидесятых - к межвоенному Парижу, дадаизму и раннему сюрреализму - и далее к Жарри, Лотреамону, де Саду и «веку разума» с его куклами-автоматами. А дальше начинаются мистические дебри эзотерических учений, впечатляюще показанные в «Маятнике Фуко» Умберто Эко. (В скобках отметим, что хронологически за киберпанком следует рэйв и техно. В России в силу известных причин произошло некое смешение: Кастанеда, Гибсон и Prodigy выглядят современниками).
Для этой культурной линии характерен антисистемный пафос и стремление к трансгрессии и нарушению границ. В киберпанке актуализируется еще одна из ее важных черт: желание человека перешагнуть за рамки человеческого, трансформировать себя в нечто иное (на материале культуры начала века эта тема наглядно исследована в книге Эткинда «Содом и Психея») При этом не так уж важно, что будет выступать инструментом трансформации: скопческий нож, традиционные наркотики или кибернетические устройства.
То, что компьютеры для Гибсона - только метафора, подтверждается тем, что когда писал «Невроманта» он имел очень смутное представление о том, как они устроены - вплоть до того, что многие слова («вирусы», «софты») просто неверно употреблял. Сама же идея киберпространства пришла ему в голову, когда он наблюдал детей, игравших в видеоигры. В их глазах отражались огоньки экрана и внезапно Гибсон понял, что это замкнутая система с обратной связью: фотоны идут от экрана до глаз, нейроны передают сигнал внутри организма, пальцы жмут на джойстик и электроны меняют картинку на экране. Именно этим примитивным видеоаркадам и обязан своим возникновением «Невромант» (также как и культовый фильм «Трон» (1982), по сей день считающийся многими лучшим в своем жанре). Кстати, игры послужили материалом и для первой русской киберпанковской повести «Принц Госплана» Виктора Пелевина, герой которой то и дело перемещается в виртуальный мир компьютерной игры. Приятно отметить, что у Пелевина присутствуют и психоделическая, и мистическая составляющие, тоже положенные киберпанку по жанру.
Да и после свалившейся на него мировой славы «пророка киберэры» Гибсон не изменил своим привычкам: к интернету подключился, когда тот стал «так прост, что доступен для детей и собак», а самым важным технологическим изобретением называет не компьютер, а факс и аудиоплэйер. Да и от славы великого предсказателя он тоже отказывается:
- Как можно предсказать хоть что-то? Иногда я представляю себя, что я молодой звоню себе в сегодняшний день и спрашиваю «Старик, мы победили в сексуальной революции? А на луне побывали?» И что я себе отвечу? Что да, победили, но теперь у нас есть что-то вроде сексуального рака и поэтому нельзя трахаться без толстого презерватива? И что мы побывали на луне минуть пять, но из этого ничего не последовало? И, кстати, СССР больше нет - но зато есть гражданская война в центре Европы? Как можно что-то предсказывать?
Термин «киберпанк» Гибсон не любит, считая его маркетинговой уловкой. Среди кинофантастики называет не только положенного ему по чину «Бегущего по лезвию бритвы», но «Сталкера» и «Взлетную полосу» Криса Меклера. Не носит серебряных одежд и не играет в Doom.
Парадоксальным образом, канадский прозаик, провозгласивший слияние человека и информационной технологии, остается человечным... слишком человечным. Многократно провозглашенная смерть человека в который раз откладывается
» SPOILER «
Киберпанк в 90-х
Автор: Брюс Стерлинг
Киберпанк в 90-х
В этой заключительной статье для журнала "Interzone" я хотел бы поговорить о "киберпанке" - не о киберпанке-компьютерном преступнике, но о киберпанке-литературном движении.
Несколько лет назад, морозной зимой 1985 (пока озоновый слой не начал истощаться, все зимы были морозными) в "Intezone" #14 появилась статья под названием "Новая научная фантастика". Статья представляла собой анализ истории и принципов НФ как жанра; слово "киберпанк" там вообще не упоминалось. "Новая НФ" была также опубликована в ежекватальном журнале "British SF," чей небольшой тираж не мешал его растущим амбициям. Кстати, недавно этот журнал был выпущен в цветной обложке. Прекрасное место для манифеста.
Давайте сравним это незначительное событие со недавно опубликованной статьей, озаглавленной "Исповедь бывшего киберпанка." Ее автором является мой друг и коллега Люис Шайнер [Lewis Shiner]. Эта статья представляет собой еще одну попытку Одного Из Тех, Кто Был Там, объявить киберпанк мертвым. Статья Шайнера была опубликована 7 января 1991 г., в колонке редактора "The New York Times."
"The New York Times" -- тоже подходящее место для манифеста, но в данном случае не следовало забывать о всех парадоксальных опасностях различного рода "движений." Сорвавшуюся лавину не остановишь голыми руками. Ее не остановишь даже миллионами светских аудиенций.
До того, как "киберпанк" приобрел свою зловещую репутацию, он был открытым, общедоступным начинанием, очень простым и анархичным. Свой этос он заимствовал из панк-музыки 70-х годов. Печатный орган киберпанка, "Дешевая правда" [Cheaр Truth] раздавалась бесплатно всем желающим. "Дешевая правда" никогда не была защищена авторским правом; наоборот - ее издатели активно поощряли "пиратство."
Авторы "Дешевой правды" всегда печатались под псевдонимами, дабы избежать преследований и не допустить возникновения культа личности. "Дешевая правда" умышленно высмеивала всех существующих "гуру жанра" и призывала всех и каждого запустить текстовый процессор и присоединиться к их движению. Собственно, критерии оценки НФ у "Дешевой правды" были просты: НФ должна быть "хорошей," "живой," и "читабельной." Но когда была сделана попытка применить эти критерии на практике, то выяснилось, что на самом деле эти критерии довольно расплывчаты.
"Дешевая правда" имела достаточно своеобразную популярность. Мы запомнили основные заповеди типа: "работайте еще упорнее" или "завалите их по уши старым дерьмом." Мы понимали, что писатели-фантасты должны следовать этим заповедям, если они хотят добиться уважения. И большинство из нас считало эти заповеди весьма подходящими -- для кого-нибудь другого. В НФ всегда можно было пренебрегать подобными трюизмами для того, чтобы сконцентрировать свое внимание на особенностях НФ как жанра: ежедневная рутина "фабрики грез". Модные лозунги киберпанка наподобие "концентрации воображения" и "технической грамотности" были восприняты с подобным безразличием. Увы, если бы проповедями можно было бы реформировать жанр, то это бы произошло еще в 1956 году, когда Олдисс [Aldiss] и Найт [Knight] пропагандировали те же самые идеалы.
Борьба за качество НФ не была нова ни для кого, за исключением авторов "Дешевой правды." Они были слишком молоды и увлечены, чтобы понять это. Но культурный ландшафт изменился, и именно это и сыграло свою роль. "Техническая грамотность" 50-х годов вызывала восхищение и беспокойство -- но "техническая грамотность" 80-х годов вызывала экстаз и ужас. Киберпанк был странным явлением, несмотря на простоту его основных принципов.
Когда "киберпанки-писатели" начали приобретать печальную известность, то идеи киберпанка, простые и доступные, были потеряны. Киберпанк как культ просуществовал недолго. Такова судьба почти всех культов в НФ. Даже современники киберпанка, с интересом читавшие "Дешевую правду," перестали доверять самому культу -- просто потому, что киберпанки сами стали "гуру жанра."
Когда ты становишься "гуру жанра," то это слегка шокирует. Вообще-то, стать "гуру жанра" не труднее, чем перевернуться с боку на бок. Но чего может достичь гуру? Кто ему поверит, даже если он будеть проповедовать свои идеалы до потери сознания? Уж во всяком случае не "Дешевая правда"! Несмотря на все это, все-таки прошло целых три года, прежде чем Движение свалилось в самостоятельно вырытую яму. "Дешевая правда" прекратила свое существование в 1986 году.
Я хотел бы надеяться, что это послужит кому-нибудь уроком. Хотя, навряд ли.
Рюкер [Rucker], Шайнер, Стерлинг [Sterling], Ширли [Shirley] и Гибсон [Gibson] - самые знаменитые "гуру", упомянутые еще в статье Шайнера -- "киберпанки" отныне и навсегда. Другие киберпанки, например шесть остальных авторов "Зеркальных очков: антологии киберпанка" [Mirrors Hades: The Cyberрunk Antology], тоже заслужили этот титул. Но именно на наших пяти надгробьях будет высечено: "КИБЕРПАНК". Публичные отречения бесполезны, пользы от них никакой. Даже если мы изменим нашу жизненную и писательскую философию, даже если мы примем мусульманство, то мы все равно не сможем смыть это клеймо.
С этой точки зрения, "киберпанк" значит просто "все, что пишут киберпанки". А под это определение многое подпадает. Я всегда питал слабость к исторической фэнтези, в то время, как Шайнер пишет мэйнстримовские романы. Ширли пишет книги ужасов. А Рюкера в последний раз видели где-то внутри "Полой Земли". Как ни странно, Уильям Гибсон пишет юмористические новеллы. Но все это ничего не значит. Следовательно, "киберпанк" будет жив, пока не похоронен последний из нас. Демографы предполагают, что это займет какое-то время.
Обнародование принципов киберпанка в "Дешевой правде" пользы не принесло. Не принесло пользы и возрождение этих принципов в "Interzone." Возможно, принципы были слишком расплывчаты и абстрактны, слишком сложны и непонятны, в то время, как опознавательные знаки киберпанка не отличались особой сложностью - куртки с нарисованными черепами, черные кожаные джинсы и употребление амфетаминов. Но даже сейчас еще не поздно привести пример действующего weltanschauung (мировоззрения - нем.) киберпанка.
Возьмем "Франкенштейна" Мэри Шелли [Mary Shelley], одну из книг, создавших научную фантастику как жанр. С точки зрения киберпанка, "Франкенштейн" -- это "гуманистическая" НФ. В "Франкенштейне" заявляется, что существуют Вещи, Которых Не Должен Знать Человек. Этот моральный закон не приводится в исполнение людьми -- смертные не могут понять суть этого закона, в нем есть нечто родственное воле богов. Гордыня должна быть сломлена; так уж устроена наша вселенная. Доктор Франкенштейн совершает леденящее кровь преступление, преступление против души человеческой, и возмездие настигает его, причем в роли Немезиды выступает его творение его собственных рук - Чудовище.
Давайте теперь представим киберпанковскую версию "Франкенштейна." В этом воображаемом произведении Чудовище будет, скорее всего исследовательским проектом некой мега-корпорации. Чудовище по-прежнему может стремиться утолить свою жажду крови, причем жертвами, скорее всего, будут случайные прохожие. Но при всем при этом Чудовище не направится в странствие к Северному полюсу. Чудовища киберпанка не исчезают так просто. Они уже бродят по улицам. Они рядом с нами. Возможно, что и мы являемся Чудовищами. Чудовище будет защищено авторским правом, и их будут изготовлять во всем мире. Скоро все Чудовища будут работать посудомойщиками или официантами в низкопробных забегаловках.
В моральной вселенной киберпанка мы уже знаем То, Что Не Должны Были Бы Знать. Даже наши деды знали об этом; Роберт Оппенхеймер [Robert Oррenheimer] стал "Разрушителем миров" задолго до нас. Во вселенной киберпанка мысль о том, что существуют некие священные границы, в которых должен держаться человек -- заблуждение. Священных границ, защищающих нас от самих себя на существует.
Мы случайно появились в этой вселенной. Мы слабы и смертны, но это вызвано не священной волей богов; просто таково состояние мира на данный момент. А данное положение многих не удовлетворяет; не только потому, что мы полностью лишены божественной защиты, но и потому, что эта "юдоль страданий человеческих" на самом деле оказывается просто кучей мусора. Но условия человеческой жизни можно изменить; они будут изменены; они уже меняются; вопрос в том, как и в какую сторону они меняются.
Подобные "антигуманистические" киберпанковские утверждения - не просто некий литературный трюк, предназначенный для того, чтобы шокировать буржуа; это объективные утверждения о состоянии культуры конца 20-го столетия. Киберпанк не создавал данную ситуацию; он всего лишь отображает ее.
Сегодня легко увидеть ученых, работающих над совершенно радикальными пректами: нанотехника, искусственный интеллект, крионика, запись и воспроизведение содержимого мозга... Мания величия гуляет по аудиториям университетов, где каждый мальчишка разрабатывает план по размещению вселенной в наперстке. Нарушение норм морали наименьшая из наших проблем; если бы дьявол начал бы продавать лекарство, увеличивающее продолжительность нашей дарованной Богом жизни в десятки раз, то первым в очереди стоял бы Папа Римский.
Каждый день мы совершаем действия, непредсказуемые последствия которых могут иметь (и имеют) глобальный масштаб. С 1970 года количество людей на этой планете удвоилось; естественный мир, до недавнего времени окружавший человечество, становится редкостью.
Нам не удается избавляться от вещей, которые кажутся нам неправильными. Как обществу, нам даже не удается избавиться от таких явно лишних вещей, как героин и водородная бомба. Как культура, мы любим играть с огнем, просто потому, что нам это нравится; а если на чем-нибудь можно будет делать деньги, то нас уже ничто не удержит. Ожившие трупы а-ля Мэри Шелли не пугают нас; нечто подобное происходит каждый день в отделениях интенсивной терапии.
Сама человеческая мысль, заключенная в программном обеспечении, становится тиражируемым товаром. Даже содержимое человеческого мозга не является чем-то священным; напротив, человеческий мозг является предметом многочисленных научных разработок. На духовный аспект уже никто не обращает внимания. При таких обстоятельствах, мысль о том, что Природа Человека должна доминировать над Великой Машиной, просто глупа. Это может показаться странным для непосвященных. Возьмем для примера лабораторную крысу, в чей мозг вживлены электроды. Как вы посмотрите на то, если она начнет страстно проповедовать то, что в конце концов Природа Грызунов восторжествует?
Почти все, что мы делаем с крысами, можно проделать и с человеком. А с крысами мы можем сделать многое. Об этом нелегко думать, но это правда. Она не исчезнет, если мы закроем глаза.
Это и есть киберпанк.
Я надеюсь, что это обясняет, почему обычная фантастика рядится в одежды киберпанка. Люис Шайнер, например, просто устал от тех писателей, выдающих банальные боевики типа "убей-их-всех" за киберпанк. "Остальные писатели превратили форму в суть, -- жалуется он в "The New York Times", -- подобных сюжетов полным полно в видеоиграх и боевиках." Шайнер не менял своих убеждений -- просто то, что большинство называет "киберпанком", больше не отражает его идеалов.
По-моему, подобные моменты не играют большой роли. Просто таково уж слово "киберпанк". Я рад видеть, что теперь становится все труднее и труднее написать идиотский триллер, написать на нем слово "киберпанк", и пытаться продать его. Но так как киберпанк уже дискредитерован подобными книгами, все, кто называется "киберпанками" будут вынуждены сами нести свой крест. Но те, кто действительно желает нести свой крест, не обращают на все это внимания. Названия не могут сохранить нашу общность; но ее могут сохранить писатели, а хорошие писатели уже делают для этого все возможное.
Существует еще один момент, необходимый для того, чтобы понять суть Движения. Киберпанк, как и Новая Волна, был голосом богемы. Он создан андерграундом, молодым, энергичным и бесправным. Он был создан людьми, не осознавшими своих собственных пределов, и отвергнувшими пределы, навязываемые привычками и традициями.
Большая часть НФ не имеет отношения к богеме, так же, как и большая часть богемы не имеет отношения к НФ, но на стыке этих двух явлений возникало многое. НФ как жанр, даже наиболее "светская" часть НФ, имеет много общего с культурным андерграундом. Но влияние НФ на общество ограничено, как и вредные влияния битников, хиппи и панков. Научная фантастика, как и богема, служит полигоном для испытания новых идей. При этом можно не опасаться, что жти идеи сразу будут широко использованы. Богема выполняла подобную функцию с самого начала промышленной революции и следует отметить, что подобная схема неплохо работает. Большинство странных идей -- всего лишь странные идеи, и богема практически никогда не выглядела привлекательно. Жюлем Верном как писатель приключенческих романов - отличный парень; но президент Верн, генералом Верн и папа Жюль в одном лице - человек, с которым рискованно вести дела.
Киберпанк был голосом богемы - богемы 80-х. Технические новшества, возникшие в современном обществе, не могли не повлиять на его контркультуру. Киберпанк был всего лишь литературным отображением этого явления, которое можно наблюдать и в наши дни. В частности, коммуникационные технологии стали гораздо более гибкими и доступными. Наши дедушки не могли представить такого.
Но киберпанки сегодня -- это ветераны НФ, оттачивающие свое мастерство и получающие большие гонорары. Но это уже не андерграунд богемы. Эта история стара, как мир; такова плата за успех. Андерграунд - это противостояние всему и вся. Но респектабельность не просто привлекательна сама по себе; респектабельность засасывает человека. И, если смотреть с этой точки зрения, то "киберпанк" мертвее, чем предполагает Шайнер.
Время и фортуна были добры к киберпанкам, но сами киберпанки менялись с течением времени. Базовая доктрина теории Движения была сформулирована как "напор воображения". Но никто из киберпанков в последние годы не написал по настоящему шокирущую книгу. В последних работах ветеранов киберпанка мы видим лучшее построение сюжета, лучшую проработку характеров персонажей, лучший язык, "глубокий интуитивный футуризм". Но там уже нет сумашедших выкрутасов и танцев на столах. Обстановка в этих книгах все больше приближается к сегодняшнему дню, избавляясь от причудливых атрибутов свободной фантазии; все сводится к обычным средневековым заботам о репутации. Это все замечательно, но это нельзя назвать войной. Это основное положение научной фантастики забыто. Но киберпанк уже не сможет возродить его к жизни. Возможно, это сделает кто-то другой.
Но научная фантастика все еще живет и развивается. И богема никуда не исчезала. Богема, как и НФ, не просто мимолетное увлечение, хотя она и породила много подобных увлечений; как и НФ, богема стара; ей столько же лет, сколько и нашему промышленному обществу, неотъемлемой частью которого она является (наряду с НФ). Кибернетическая богема возникла не случайно; но когда ее члены говорят, что они делают нечто принципиально новое, то они вводят себя в заблуждение. Они просто слишком молоды.
Киберпанки пишут об экстазе и ужасе, вызываемом полетом в киберпространстве, а Верн писал об экстазе и ужасе "Пяти недель на воздушном шаре," но если не обращать внимания на исторические обстоятельства, то видно что и Верн, и киберпанки выполняют одну и туже социальную функцию.
Конечно, Верн, великий писатель, все еще издается, а что будет с киберпанком -- покажет время. И конечно, Верн не смог правильно предсказать будущее, за исключением нескольких удачных догадок; так случится и с киберпанком. Жюль Верн в конце концов стал богатым старым чудаковатым чиновником в мэрии Эмьенса. Случилось худшее.
В то время, как пратики киберпанка наслаждаются непрошенной легальностью своей деятельности, становится все труднее утверждать, что киберпанк был чем-то странным или ненормальным; сегодня легче понять где он возник и как он стал тем, чем есть. Но все еще можно подумать, что для киберпанка странно признавать авторитет Жюля Верна. Но можно оспорить тот факт, что Жюль Верн был отличным парнем, любящим свою мамочку, в то время как киберпанки проповедуют наркотики, анархию и разрушение святынь.
Это утверждение ложно. Капитан Немо был техническим анархо-террористом. Жюль Верн распространял политические памфлеты во время событий 1848 года, когда улицы Парижа были усыпаны трупами. А его еще считают оптимистом-викторианцем (хотя те, кто читал его, усомнятся в этом), в то время, как киберпанков объявляют нигилистами те, кто устанавливают каноны. Почему? Таковы уж наши времена.
Киберпанк мрачен, но эта мрачность честна. Бок о бок с экстазом идет ужас. В то время, как я сижу, пишу эти строки и слушаю одним ухом новости, я слышу, как сенат США обсуждает вопросы о войне. И за их словами стоят горящие города, растреливаемые с воздуха толпы и солдаты, умирающие в муках от горчичного газа или зарина.
Это поколение будет наблюдать, как последствия столетнего маниакального равнодушия и небрежного отношения к окружающей среде отразятся на людях. Если мы не пострадаем особо от уже совершенных экологических ошибок -- то можно считать, что нам повезло; нам еще больше повезет, если мы не станем свидетелями мучительной смерти десятков миллионов людей. И это не причитания сумашедшей богемы; это объективное утверждение, которое подтвердит каждый, осмелившийся взглянуть фактам в лицо.
Эти перспективы должны повлиять на наши чувства, мысли и действия; если писатели будут это игнорировать, то их можно назвать развлекателями, но не писателями научной фантастики. А киберпанки -- писатели научной фантастики, именно научной фантастики, а не "субжанра" или "культа". Мы заслужили этот титул и нас нельзя лишить его.
Но 90-е не принадлежат киберпанку. Мы будем работать, но Движения больше не существует, даже собственно "нас" больше не существует. 90-е принадлежат новому поколению, выросшему в 80-е. Удачи вам. Я не знаю, кто вы, но я знаю, что вы существуете. Вставайте на ноги, ловите момент. Танцуйте на столах. Пытайтесь добиться успеха, это возможно. Я знаю. Я там был.
и больше на говорить, что кибер пакн - это компики в людях1!!!!!
А что до материала - почитай про теорию кольца Дайсона. Материал для строительства берётся из планет и других твердых космических тел
вопрос только в том - зачем всё это строиться