В Японии, когда цветет сакура, тоже обычно наступают холода, нов отличие от русских "черемуховых" заморозков они не возвещают начало хорошего клева — местных священных карпов, живущих в каждом пруду, не едят. Зато священное рисовое вино пьют, и немало.
Токио в это время стоит в бело-розовом «дыму». Тысячи, а может быть, сотни тысяч деревьев, ничем не выдававших свое благородное происхождение в течение всего года, внезапно оказались вишней. Ее более десяти видов: от бледно-зеленой до ярко-розовой, но это мало кого интересует – сакура есть сакура. Ее плоды нельзя есть, но если ее вырубить по всей стране, японцы перестанут существовать как нация. Сакура – это их всё: редкая для Японии яркая, броская и, одновременно, лиричная красота, повод для воспоминаний о великом самурайском прошлом и для раздумий о не менее великом экономическом будущем. Наконец, единственная общенациональная причина для того, чтобы выйти в сад всей фирмой и напиться до упаду.
В выходные Японию постигает вишневое сумасшествие – «на сакуру» выходят все. В будни вишней любуются дети, пенсионеры, домохозяйки – те, кто не занят на работе. Те, кто занят, готовятся. Специальные разметчики «столбят» территорию в самых популярных и известных парках. Стараются получить места перед лучшими — мощными, старыми деревьями – там, где из года в год собирается одна и та же компания. Говорят, иногда случаются споры из-за места – разбираются, кому оно принадлежит «по праву наследования». Совсем как в нашем старом фильме «Три плюс два». Улаживается все, конечно, мирно, хотя романтическая любовь и не приключается. Собравшимся под сакурой не до этого. Их основное занятие – любование белой роскошью, выпивка, разговоры... Все это продолжается очень долго и кончается одним и тем же. Часть собравшихся просто засыпает на месте. Часть начинает веселиться – танцует, играет в старые, как сама традиция, игры и в новые, только что придуманные. Юноша лет 18 упал на газон и настойчиво ползет. Его цель – громадный черный ворон. Вряд ли он его поймает, скорее всего, уснет по дороге. Две японки молча, деловито, почти не делая пауз, разливают вино из большой бутылки. Также молча, сосредоточенно пьют. Наверное, потом тоже уснут.
Кажется, что в эти дни пьет вся Япония. Странно, но это не вызывает абсолютно никого раздражения. Может быть, потому что опьянение у них не вызывает агрессии. Пьют сильно (каждый год «под сакурой» умирают 20-25 человек), но с таким изяществом, с такой милой, аристократической непринужденностью!
Пьяные японцы в большинстве своем не буянят и не ищут повода для драки. Они знают финал: лепесток сакуры – символ оборванной жизни. Может быть, поэтому они становятся так умилительно сентиментальны и так органичны в своей пьяной эстетике?
Текст и фото: Александр Куланов