Некоторые бесполезные, но от этого не менее интересные сведения о смертности и ее отсутствии, а также эльфах, супружестве и прочей нежити» прочитать произведение «
Лучи заходящего солнца пронзали веранду. Деревянная веранда, древняя, застекленная, заметно скрипела под ногами. Несколько плетеных кресел, столик. Две двери, одна явно входная.
Некромант прикрыл за собой дверь со следами зеленой краски на ней. Лучи солнца залили давно не крашенный облупившийся пол экзотическим ковром, казалось, доски светятся изнутри сами по себе.
Сэм приставил к вешалке посох, скупым движением отпустил рюкзак с плеча, и опустил его на пол, держа за лямку. Несколько движений, и можно снять ботинки.
Он вновь поднял рюкзак, вынул ноги из ботинок и шагнул ко входной двери. Луч солнца упал на его глаза, и он некоторое время смотрел прямо на солнце, потом потянул за ручку двери и вошел, будто отрезав свет от себя.
Не задерживаясь, он холодно прошел сквозь большую гостиную - кресла, ковер, камин, бар, даже окна в стенах, правда, закрытые ставнями и занавешенные шторами. Рядом с камином на стене, относительно невысоко, висело длиннейшее орудие, явно приспособленное под человеческие руки. И медная табличка: "Харконнен" и на ней же очень мелкими буквами, незаметно: "барон". Взгляд некроманта скользнул по табличке, и он позволил своему лицу слабо измениться, словно улыбаясь.
Тапочки, стоявшие перед входом, мягко шуршали по ворсу ковра. Перед лестницей на второй этаж он остановился, взглянул наверх, потом обошел лестницу, подходя к незаметной двери за лестницей. Снял перед ней тапочки, и вошел.
За ней оказалась длинная, довольно узкая комната без окон. Светлый голый паркет, монотонные светлые обои и несколько ламп дневного света на потолке. Комната начиналась от двери и тянулась влево. У стены напротив двери почти ничего не стояло, лишь узкая, ровно застеленная койка, и письменный стол дальше. Письменный стол старый, из покрытого лаком темного дерева, относительно аккуратно убранный - видно было, что порядок на нем признавался лишь как инструмент для работы, не более - с самой обыкновенной настольной лампой. Над ним - полка с книгами. Чья-то фотография в рамочке.
Чего же только не было у другой стены! Полки, заставленные склянками, короба из-под компьютерных кабелей, несколько странных плакатов - не то анатомического, не то сюрреалистического содержания (правда, тогда это были не плакаты, а картины). Дальше на стене висел бак с небольшим существом, напоминающим эмбрион человека - однако, по сравнению с эмбрионом, у него была слишком развита голова. Да и три огромных глаза, распахнувшиеся с приходом Сэма, развеивали впечатление. Гомункулус слабо, словно приветственно, шевельнулся, выпустив пару пузырьков изо рта, и вновь смежил веки.
Сэм опустил рюкзак рядом с кроватью, снял безрукавку, повесил на крючок рядом же. Точными, автоматическими движениями расстегнул ремешки на правом рукаве и снял рубашку, повесил ее рядом с безрукавкой. Видно было, что кольчуга под кожей правой руки заканчивается лишь на самом плече, как бы немного прикрывая его. Снял носки, сложил их в пустую коробку, явно для них предназначенную.
Дальше, за гомункулусом, стояла небольшая газовая горелка, раковина. На торцевой стене висел карандашный набросок закрывшей в испуге глаза девушки. С одного глаза была готова сорваться слеза. Рядом на стене висел католический крест в пустой деревянной рамочке, словно крест и был картиной или фотографией.
Сэм подошел к раковине, смыл руки, вымыл лицо. Вытираясь, взглянул на портрет девушки и позволил себе вновь слабо улыбнуться. Похоже, эта легкая гримаса была пределом выражения его чувств.
Он повесил полотенце на крючок и подошел к кровати. Аккуратно свернул покрывало, сложил, положил в тумбочку, которая стояла между столом и кроватью. Снял матрац, аккуратно свернул его, приставил к тумбочке. Оторвал бумагу для записей и булавкой со стола прицепил записку к нему: "Серас, дитя мое, я сплю без матраца. Пора бы тебе это усвоить. Твоя жалость создает неудобства там, где не надо. Для справки: иначе мне спать неудобно настолько, насколько это для меня возможно".
Под матрацем оказалась голая поверхность пластика. Некромант вновь постелил простынь, и приобрел чуть удовлетворенный вид. Взял со стола фотокарточку в рамке, опустился на постель - хотя чем она отличалась от того же пола было сложно определить - и вытянулся. Он рассматривал фотографию. На ней была улыбчивая крохотная девушка в легком желтом платье, вся в веснушках. Она как раз поправляла светлые, развевающиеся на ветру, волосы, из под которых были заметны нечеловечески длинные уши.
Минут пять некромант неподвижно лежал и, похоже, смотрел на фотокарточку, хотя глаза его не шевелились. Потом опустил руку назад, ставя рамку на стол, и положил левую руку на грудь, а правую свесил к полу, почти касаясь металлическими пальцами пола.
Гомункулус чуть приоткрыл веки, и во вдруг наставшей тьме стало заметно слабое зеленоватое свечение, исходящее из его глаз. Сэм, впрочем, глаз так и не закрыл.
Фотография продолжала стоять на столе, но... Если бы кто-то, умеющий заглядывать за глаза, прямо в душу, было бы видно, что образ девушки так и остался там, в темном ледяном разуме. Драгоценные воспоминания, которые он может себе позволить.
... Ветер потянул ее волосы, срывая соломенную шляпку, и покатил ее куда-то. Она, со своей эльфийской грацией, могла легко ее поймать, а почему-то дала ей ускользнуть, и весело засмеялась, смотря на соломенный блин. В этот момент он и сфотографировал ее.
Девушка продолжала улыбаться, лишь что-то изменилось в ее лице, что - сказать было сложно.
Сэм закрыл фотоаппарат, повесил его на плечо. Он был в простой черной рубашке, расстегнутой у ворота. На правой руке тонкая кожаная перчатка, серые брюки, черные туфли.
Девушка на секунду опустила глаза, чуть отвернулась, но потом вновь весело взглянула ему в глаза, словно и не прошло ни секунды с тех пор, как они расстались.
-Привет.
Он чуть поклонился и остановился.
-Здравствуй, Минэйр. Здравствуй.
Она вновь чисто улыбнулась и явно расслабилась:
-Ты все-таки ничуть не изменился. Слава создателю*...
Ему дали понять, что он прощен. Девушка вернулась к беседке, и стала заплетать из своих волос тоненькую косичку, между ухом и виском.
Некромант подошел к ней, положил руку на плечо. Как всегда, она не вздрогнула, а лишь вздохнула, глядя куда-то вдаль, и легко коснулась кожи перчатки на его ладони. Вздрогнула она лишь в первый раз, когда он, забыв о чувствительности эльфов, подал ей правую руку.
-Ведь можно все вернуть, как было.
Он убрал руку.
-Я привык. Есть и еще одна, не менее важная причина: в моей работе она очень удобна.
Она кивнула головой, продолжая заплетать косичку.
Он вынул из нагрудного кармана тонкое колечко. Странное, будто из дерева...
-Мне захотелось что-нибудь тебе подарить, - он протянул ей колечко, - я знаю, ты не будешь его носить, но, я подумал, оно тебя порадует.
Она прикоснулась к колечку и вдруг звонко рассмеялась:
-Ой! Оно ведь живое! Сэм, ты меня удивил, - она повертела колечко пальцами, рассматривая, - Здесь даже наши руны... Спасибо, Сэм. Очень красиво получилось.
Она коснулась его пальцев, провела по тыльной стороне ладони:
-Спасибо. Наверное, оно из того самого дерева?
-Да. Его ростки еще встречаются. Я не повредил росток, всего лишь одна веточка.
-Спасибо.
Она, продолжая улыбаться, продолжала заплетать косичку. Теперь это была вторая, с другой стороны.
Сэм странно на нее взглянул. Потом словно вздохнул.
-Знаешь, ведь мой народ не настолько благороден, как про него говорят смертные, в особенности люди.
-Знаю.
-Да, ведь ты изучал нас... Я до сих пор помню твой первый визит в одну из Сокровенных.
-А я до сих пор помню твои золотые глаза на той стороне лука.
Девушка улыбнулась еще шире, вспоминая.
-Ты ничуть не изменился даже с тех пор.
-Ты тоже.
-Так вот, у нас странные впечатления. Особенно насчет смертных, и, тем более, таких, как ты. Никто не имеет ничего против, пока мы всего лишь... развлекаемся. Но эльф должен быть далек и от тьмы, и от света.
Она замерла, ненадолго.
-Но, знаешь ли... Ты ведь не смертен...
-Да...
-Который это был раз?
-Третий.
Она вздохнула.
-Я даже запомнила, сколько лет прошло с того дня. Всего двадцать лет. Для эльфа это мгновение ока, но, пожалуйста, постарайся больше так надолго не пропадать.
-Я думал, ты могла уже все забыть.
-Могла. Как видишь, не забыла.
Она закончила заплетать косичку, вплетя в нее колечко.
-Я думала, ты не придешь. Ты ведь тоже мог забыть.
-Не мог. Ты же меня знаешь, я никогда ничего не забываю.
-Да, да. Ты не умеешь лгать...
-Не люблю...
-Потрепи. Не умеешь или не любишь - результат одинаковый. Ты не забываешь - этим ты не отличаешься от смертного, поэтому...
Он - наконец - вздохнул:
-Я все понимаю.
Она улыбнулась и отвернулась, вновь смотря вдаль. Что-то в ее выражении лица изменилось, сделав странно печальной. И мудрой.
-Ты знаешь... Нет, не можешь. Высшие эльфы имеют одну странную особенность. Иногда приходит время, и они смотрят на другого, пусть даже и давнего любовника, или врага, и узнают в нем свою судьбу. Эльф говорит "ты муж мне" или "ты жена мне". И это навсегда - разве один из супругов погибнет. Только очень и очень немногие потом находят себе супруга еще раз. За всю нашу историю такое случалось всего несколько раз. Иногда эльф видит супруга себе и в другой расе. Правда, всегда противоположного пола - она взмахнула рукой - нас, высших, не тянет к такого рода... развлечениям. Но у других рас нет такого обычая... поэтому мы просто ждем такого предложения. Иногда веками, до смерти другого, потому как не хотим поставить его перед выбором, который доставит боль.
-Я знала, что ты не вернешься в тот день. Двадцать лет назад. Я знала, что тебя убьют. Да и ты, думаю, тоже это знал. А если бы ты решил, что я о тебе забыла? Если бы я не ждала тебя здесь, ты бы не стал меня искать.
Сэм коснулся плеча девушки.
-Да.
-Да?
-Это ответ на твой вопрос, который ты не задал. Я стану твоей женой. С этого момента эти косы обозначают, что я - твоя жена.
Сэм слабо приподнял брови:
-Также эльфийский обычай?
-Глуупый! - она тихо засмеялась, - Нет конечно. Каждый делает так, как захочет. Некоторые носят это чувство в сердце... Но они поймут, лишь только увидят их, не волнуйся. У них не будет выбора.
-Кстати, - она подняла лицо, глядя на него снизу вверх, - ты думал я не прочту своего имени на кольце?
Он опустил руку ей на плечо, она прикрыла ее своей ладонью.
Примерно через полчаса он встал, снял брюки, оставшись в трусах, вынул из тумбочки халат и сложенное полотенце. Халат он набросил на себя, полотенце холодно повесил на плечо и покинул комнату, направившись наверх. Вскоре стал слышен слабый шум душа.
Выйдя из душа он прошелся по этажу, рассматривая комнаты. Второй этаж был совершенно не похож на нижний - во первых, он выглядел слишком современным для этого. Две спальни, туалет, душ, ванная комната. И небольшой компьютерный зал. Сэм заглянул в него, включил свет, постоял некоторое время, оглядывая шесть мирно спящих компьютеров, выключил свет и пошел назад, легко шлепая тапочками. Лицо его исказила та самая легкая гримаса, заменившая улыбку.
Зайдя в комнату, он вынул из рюкзака ноутбук, поставил его на стол, но верхний свет так и не включил, довольствуясь настольной лампой. Он что-то быстро чертил, делал наброски карандашом, иногда щелкал на ноутбуке - тогда гомункулус на стене начинал оживлено шевелиться и пускать ртом пузырьки воздуха.
Наконец, он сдвинул все, достал несколько простых карандашей, и несколькими четкими, быстрыми движениями, начал рисовать. Высокий, чуть сутулый человек, европейского типа, на глазах - очки для чтения. Явно пожилой. Волосы совершенно седые, длинные, затянутые в конский хвост. Лицо выбритое, вытянутое, церемонное. Одет строго, но не в классический сюртук - однако, от его легкого полупоклона становится ясно, что перед вами - дворецкий.
Сэм подумал немного, потом начертил три зрачка в его глазах. На руки добавил белые перчатки с несколькими магическими символами. Правда, перчатки и ладони вышли необычные - по шесть пальцев.
Некромант откинулся на стул, потянулся, хрустнул пальцами.
-Виктория, я бы предложил прекратить наблюдать за мной исподтишка. Я прекрасно... эмм... чувствую в темноте. Кроме того, рассеянность не является моей слабостью, поэтому я обратил внимание на исчезновение матраца из моей комнаты. Если бы мне было необходимо завести слугу, я бы его завел. Хотя... - он издал странный звук, будто хмыкнул, - Я ценю твои усилия по приданию этому дому жилого вида.
Девушка выступила из темноты. Притихшая и расстроенная, в отличие от некроманта, явно довольного своей работой, из-за чего его бесчувственность несколько побледнела.
Она села на кровать, смотря в пол.
-Мастер...
-Да, Виктория, я слушаю.
-Это из-за нее вы спите на такой твердой постели?
Сэм сел нормально, и внимательно взглянул на неё.
-Вот что тебя волнует. Интересно было бы знать, почему ты так решила? - он взял фотографию и вгляделся в нее.
-Потому что в Вашей комнате только ее портрет перемещается. Каждый вечер и каждое утро.
Он поставил портрет на место.
-Интересный вывод. Довольно интересный, вынужден признать. Однако некорректный. Эта женщина - моя жена.
Серас вздрогнула, и подняла глаза на хозяина:
-Простите, хозяин...
-Она не мертва, если ты так подумала, в понимании смертных.
-Но...
Некромант явственно вздохнул:
-Ее соплеменники осудили ее за выбор. Разделить нас навсегда они не смогли, но сейчас она находится в тех чертогах, куда они приходят, когда их тела погибают. Однако, ее тело не мертво, и до сих пор находится в одной из Сокровенных.
Девушка смотрела на него широко распахнутыми глазами:
-И... как давно... - еле слышно.
-Уже полтора столетия. Это не так много - лишь половина моей жизни. Не стоит так волноваться, я ведь тоже не совсем... э-э... смертен. За это время я увидел ее дважды.
-Но... как... - еще тише.
Некромант взглянул в красные глаза:
-Я умирал.
-Простите...
-Не стоит.
Он взглянул на фотографию.
-Надеюсь, вопрос исчерпан, и меня больше не будут отвлекать по таким мелочам? - он приподнял бровь, - Как-то: поиском виновных в моем аскетизме, который меня вполне устраивает, слежкой за перемещением предметов в моей комнате - как ты могла заметить, все остальные жилые комнаты здесь принадлежат тебе - и бодрствованием днем? Я напомню, что некоторые из здесь присутствующих - вампиры, пусть и несколько... эм... неестественного происхождения, и бодрствовать днем для них несколько вредно. Учитывая, что я не могу хранить столько декалитров свежей крови, чтобы постоянно бороться с чьей-то усталостью.
В его голосе прозвучала и умерла издевательская нотка.
Девушка отодвинулась в тень, пытаясь скрыть странное выражение на лице:
-Анно... этто... больше не повторится!
-Что ж, прекрасно. А вот мне пора спать. Надеюсь, против этого ты тоже не имеешь ничего против?
-Нет, мастер!
Девушка буквально подпрыгнула с его постели и пулей вырвалась из его комнаты. Некромант прикрыл глаза и улыбнулся, когда своим не-слухом услышал, как надувшаяся девушка бросила: "бака!".
Потом он снял халат, оставшись в просторных трусах, погасил свет и лег, ничем не укрываясь, на свою жесткую постель, точно так же, как и ранее.
-Спокойной ночи, Минэйр, - тихо пробормотал он, - Прости меня, я разучился спать... но ты ведь спишь за нас обоих, правда?
Утро так и застало его с открытыми глазами.
* "создатель" здесь намеренно употреблен с маленькой буквы, так как Минэйр использовала это понятие лишь как обычное слово, для выражения своих чувств. Того, кого они считают Создателем, эльфы никогда не упомянут по имени в таких обстоятельствах.
Очередные бесполезные, и, быть может, еще менее интересные сведения о происхождении эльфов, чувствах некромантов и вообще о мире во всем мире, любви и взаимной дружбе» Прочитать произведение «
Черные развалины. Черное небо. Черный ветер. Обрывки флагов полощутся на нем. В мертвом небе что-то шевелится, тысячи оттенков тьмы сливаются друг с другом. А полуразрушенные стены, похоже, когда-то горели. И обрывки флагов, воткнутых то тут, то там, чей-то безумной рукой. Давно истлевшие полотнища, недавно целые и неповрежденные.
Тяжело... Тяжело шевельнуться... Все тело болит...
Вот, стены. В них кое-где воткнуты факелы, - только не надо думать, из какого дерева они сделаны. Вот, то, что заменило одежду... Такой же истлевший флаг... Вот... В дальнем углу... Где стены сохранились лучше всего, сидит. Единственный целый стул, повернутый спинкой к ней. И на нем, словно оседлав, сидит человек, смотря в ее сторону. Его глаза... сверкают из темноты безумной зеленью... Страшные, страшные, страшные, страшные глаза...
...Человек вошел в Рощу днем. Странно одетый, такие всегда одевались во все черное, у них были длинные робы и капюшоны, для того чтобы закрыть свои лица, и у них были армии демонов, или зомби, или големов, или и того, и другого, и третьего. И они всегда безумно смеялись, а в их глазах сверкала ненависть, безумие и наслаждение чужой болью.
Этот же человек, одетый в простую серую безрукавку со множеством пухлых кармашков, в серых брюках, таких же ботинках. Лишь рубашка с одним рукавом была черной. Правым рукавом. И правая кожаная перчатка тоже была кожаная, левая рука же красовалась татуировкой в виде лозы...
Но не это было самым страшным. Самым страшным были его глаза, полные чего-то холодного... Древнего. Страшного. Зеленые глаза по ту сторону лука... И стрела сорвалась с ее тетивы, хотя, помимо своих страшных глаз, никакой другой угрозы в нем не было видно... Но, видит Первая, она выполнила приказ с радостью, и стрела летела легко. Без промаха.
Но человек поднял руку, вынул стрелу из воздуха - правой рукой, и приподнял уголки губ.
-Это все, на что ты способна, эльф?
Стрела жалобно хрустнула. Больше ни одна стрела его не коснулась, словно остановленная призрачным барьером. Пока он шел, на него обрушивались стрелы, магия, но он продолжал идти, что-то изредка раздавливая пальцами правой руки, и выбрасывая под ноги. Он шел, спокойный и холодный, и лишь глаза его почти... ликовали. Не радовались, не испытывали наслаждение, а именно ликовали. Первый же отряд всадников рассыпался кровавым туманом перед ним... Их души втянулись в его протянутый кулак... а потом он распахнул ладонь... И наступил ад.
Это было все, что она помнила, потому как потеряла сознание.
А теперь она перед ним. Перед этими глазами... Что они захотят сделать с ней, глаза, которые не могут принадлежать человеку?
Вблизи от него четко ощущалось темное присутствие. Чудовищная, темная аура. И было бы не удивительно, если бы она была злой... И она не была злой... Совсем... Будто бы сам великий Темный Повелитель шагнул сюда. Только его темная аура могла быть настолько темной... и настолько беззлобной... И тем чудовищнее...
Человек качнулся на стуле, и вдруг встал. Перешел ближе к свету факелов, принеся с собой стул, и вновь оседлал его, глядя не нее поверх спинки.
-Очнулась, эльф?
Не реагировать? Нет, нет... он бы не спросил, если бы не знал.
Она кивнула головой.
-Прекрасно. Продолжим разговор, который никто, эммм... не удосужился начать со мной. Кстати, эльф, ты не знаешь, по какой... э-э... причине?
Он некоторое время смотрел на ее молчание.
-Ты считаешь, мне интересно применять... безусловные... методы развязывания языка?
Странные паузы в его голосе. Эта неуверенность перед некоторыми словами, будто он подбирает подходящее слово...
-Я жду, эльф.
Язык словно сам повернулся, и, пока разум кричал - не сдавайся! - тело просило жить...
-Я получила приказ...
Голоса не было, лишь слабый хрип, но человеку хватило и этого - похоже, он прочел по губам.
-Что ж. Позволь угадать, от Старейшины?
Человек задумчиво потер подбородок.
-Однако... нагло. Очень нагло с их стороны.
Он задумчиво потер подбородок еще раз, потом провел большим и указательными пальцами левой руки над бровями.
-Неожиданно, - он взглянул на нее. Во взгляде явно было видно, что она ему больше не нужна, - Спрашивай, раз уж так этого хочешь.
-Почему?
Человек сделал прохладный жест. Неопределенный.
-Мне необходимо было провести... некоторые наблюдения. Кроме того, эльфы последнее время вызывают у меня стойкое... и глубокое, э-э, неприятие.
-Ты убил их всех... - своему голосу можно было только ужаснуться - Всех...
Человек пожал плечами.
-Геноцидом я не занимаюсь. Кто не сопротивлялся - ушел. Кто не нападал на меня - тот выжил.
-Ты чудовище.
-Быть может.
Как болит все тело...
Флаг соскользнул с обнаженных плеч, упав на обгорелый пол, когда он села.
-Что же ты медлишь? Иначе зачем ты сохранил меня здесь? - и откуда вдруг взялись силы и ненависть? - Ну же давай, смотри, какая я красивая... Смотри на эти волосы... На эту шелковую кожу, ведь даже перепачканная сажей, она манит тебя... Посмотри на меня, ведь ты никогда не знал такой красоты... красоты Высшей... Ты же хочешь...
Человек встал со стула - нет, нет, мне страшно! - и взял ее лицо правой рукой за подбородок. Нечто странное исходило от этой руки... Будто ее почти не было...
-А если я, эммм... приму твое... предложение? На что ты рассчитывала? Ведь если я поддамся на него, тебя ждет еще более горькая участь... А если нет, то зачем оно? И, подумай сама, зачем бы я ждал, пока ты придешь в себя, ведь я мог бы привести тебя в себя более грубым методом и, э-э, так сказать, приступить к делу.
Он отпустил ее подбородок и чуть улыбнулся - холодно, уголком губ.
-Я вынужден тебя разочаровать. Я женат.
Укол обиды. Ни одна женщина не сравнится с ней!
-Ты словно открытая книга для меня. Шок, боль - и этого достаточно чтобы я увидел в тебе необходимые черты... А кто тебе сказал, что моя жена - человек?
-О нет... ты еще большее чудовище... использовать ее, чтобы уничтожить нас? Она никогда не простит...
Человек вздохнул. Потом холодно взглянул ей в глаза.
-За эти слова, будь я сам еще человеком, должен был тебя убить. Думай, перед тем как говоришь!
Она непонимающе смотрела на человека перед ней.
-Кто я?
-Человек...
-Да, но кто я?
Он взмахнул правой рукой, и она вспомнила то движение, которым он поглоти души, а потом использовал их для убийства.
-Некромант...
-Поразительно. Ты, э-э, наконец, начинаешь... думать. А много ты знаешь некромантов, женатых на эльфах? - он наклонился, и заглянул ей в глаза. Холодно, совсем холодно. И еще что-то было на их дне. Что-то, не поддающееся описанию, что-то на месте того, где должна быть ненависть.
-Нет... нет... нет... НЕЕЕЕТ!
Он поймал ее за руку, и сжал, не выпуская:
-Вы убили ее за то, что она полюбила такого как я. Так кто из нас чудовище, я... или ты, эльф, которая приняла это решение?
-Нет... нет... нет... мы не убивали ее...
-Быть может. Но вы изгнали ее дух из тела, «странствовать по садам», а тело заперли в одной из Сокровенных. Чем это отличается от убийства, кроме того, что, когда-нибудь, если Старейшины позволят, она вернется в это тело? А ведь они НИКОГДА не позволят ей вернуться... Вы, эльфы, ничем не отличаетесь от людей, кроме непомерной гордыни...
-Неправда...
-А могут ли не-люди плакать? Я, например, не могу. Давай проверим, можешь ли плакать ты?
-Мы не люди!!!
-Ах да, ты ведь не знаешь, какова истинная причина того, что вы отобрали у меня Минэйр. А ведь все очень просто... Ты хочешь узнать? Не мотай головой, я все равно расскажу. Я слишком возбужден открытой истиной...
Возбужден? Этот холод, эта бесчувственность...
-Так вот... Больше всего меня смущало в вас то, что ваша, эльфья, кровь, абсолютна смертельна для нежити. Даже ваши мертвые тела отгоняют ее, и даже самые бессмысленные боятся вас, как огня. Может это потому, что вы умеете делать предметы, которые она ненавидит? Нет, любой, эммм, заурядный маг может наложить такое заклинание на предмет. Но не на себя... не на живое.
-Это происходит из-за вашего, чудовищно напряженного и очень сильного, почти замкнутого, биополя... Если тебе будет понятнее иначе, ауры, или... врожденной магии. Это одно и то же. Именно оно, кстати, ответственно за вашу бесконечную жизнь, отсутствие болезней... Даже мертвые ваши клетки продолжают слабо его излучать - я пока не видел гуля-эльфа... или вампира... Смешно, не правда ли? Ваша ущербность - источник вашей гордыни...
-Не смотри на меня так... смешно. Именно ущербность. Ваше поле настолько неизменно... Ты никогда не замечала, что вы вырождаетесь? Вы так зациклились на своей внутренности... Вечной жизни... Каждая ваша Роща безумно красива, но если ты видел одну, то ты видел их все. Только там, где эльфы соприкасаются с человеком, в их делах появляется жизнь, а не застывшее... самосозерцание. Когда-нибудь, у очередного эльфа, оно замкнется окончательно, и он перестанет быть. Может он станет статуей, или деревом, не имеет значения... С того момента прекратится ваш род.
Неправда... неправда... неправда...
-Меня всегда отвлекало то, что сам по себе человек никогда не будет в состоянии создать столь необычное биополе. Во-первых, нужна чудовищная доза жизненной энергии, которая не высвобождается даже со смертью. Во-вторых, магией здесь не обойдешься, ведь она заимствует силу, а не генерирует ее... И вдруг я осознал, когда увидел статую Первой... Основательницы вашего рода.
Он присел перед ней на корточки. И слабо улыбнулся, от одной этой улыбки стало еще страшнее.
-Есть существа, именуемые для простоты Вечными, которые сами по себе представляют такой чудовищный водоворот Силы, что человек, оказавшийся рядом с ними, или погибает, или изменяется сам, пока не оказывается в состоянии не только выдерживать такой поток... но и пока сам не станет Вечным. На одной из стадий изменения, он, наверное, будет таким как вы, эльфы. Но он будет в состоянии сам контролировать себя. Свое поле. Истинный эльф в вашем роду был только один, та, которая вас породила. А вы - лишь несчастные дети...
нет нет нет нет нет нет нет нет...
-А знаешь, как я это понял?
Не говори, не надо, нет нет нет нет нет нет нет...
-Как я говорил, я увидел статую Первой. Знаешь, у меня есть тот, кого я могу назвать учителем, хотя он, вероятнее всего... не помнит меня. Это Странник, Вечный, который бродит по мирам в облике получеловека, полу снежного барса.
Она задрожала.
-Подробности наших отношений излишни... Но я прекрасно помню его почти постоянную любовницу, девушку, которая с ним всегда путешествует. Когда-то она была человеком, и он ее спас. Гнусная была история... Те люди, у которых он ее отобрал, отрезали ей язык, чтобы она молчала - но могла кричать.
Нет нет...
-Но она так давно с ним, что сама через какое-то время стала сначала очень сильным магом, а потом - и Вечной. Обычно она, э-э, очень и очень похожа на эльфа...
нет нет нет нет нет...
-А знаешь, как ее зовут? Neadea...
-НЕЕЕТ!
Некромант неприятно улыбнулся. Можно даже сказать, широко, потому как уголки его губ довольно заметно шевельнулись.
Эльфийка тихо завыла.
-А ведь это не все. И тогда же я осознал, почему старейшины испугались нашего брака. Даже эльфы не убережены от мутаций, и Минэйр была самой сильной, самой... живой из вас, той, у которой сила была не такой замкнутой, не такой статичной, и, вместе с тем, она оставалась истинным эльфом, в отличие от вас. А Страейшины это видели. Но они ее не боялись, скорее всего, ее кровь бы не оказала, эммм... никакого воздействия на эльфов. Но вдруг появился я, некромант, человек, чья сила, в слиянии с ее, породила бы конец существующему вечному и неизменному строю. Замкнутому. Неизменному. А вы, вы, вы... вы захотели уничтожить свою надежду... Вы наказали одну из вас лишь за то, что она полюбила, несмотря ни на что, меня.
Он поднял ее за подбородок, заставив смотреть в свои глаза:
-Вот одного они не учли, того, что я - больше не человек. И то, что я никогда не отдам по доброй воле ту, которая осталась для меня всем.
Он отпустил ее. Прошелся справа налево, от полуразрушенной стены к другой, почти целиком разрушенной. Постоял, задумчиво вглядываясь в черное небо.
-Так вот, осознав это, я вдруг понял, что, быть может, могу и не вернуть ее, ведь никаких Садов нет, это лишь сказка для маленьких эльфят. Но, с другой стороны, в вас течет капелька крови Вечного... быть может...
Он вздохнул.
-И тогда я нашел тебя. Ты умирала - тебя ударило упавшее дерево. Да и несколько стрел... Заметь - ваших... Наверное, целились в меня... И я решил проверить, насколько я был прав.
Только не говори только не говори только не говори только не говори только не говори только не говори нет не надо пожалуйста нет пожалуйста пожалуйста пожалуйста не надо...
-Если определенным образом откорректировать поток энергии в вашем теле... То он не будет задевать мертвые клетки, а, даже наоборот... будет сохранять их еще лучше... Это нечто... наподобие процесса сверхпроводимости, когда, э-э, поле уже вышло за пределы тела, хотя до сих пор находится в нем... Все равно мне не хватило бы своих умений для исцеления, а мне хотелось задать тебе один вопрос. Что ж... Абсолютный эльф и абсолютный зомби в одном теле... Ты должна радоваться, ты ведь... жива. В некотором роде.
И он развернулся. Подобрал рюкзак, стоявший у стены, перебросил лямку через левой плечо, поднял посох, и пошел куда-то.
-Ты чудовище!!!
Некромант обернулся, и взглянул ей в глаза
-Не большее, чем вы.
Потом он вновь обернулся, и спросил:
-Так ты идешь, или остаешься здесь? Последнее было бы предпочтительнее...
Глотая слезы, бормоча проклятия, она встала, завернулась в обрывок флага, и пошла за ним. Некромант кивнул головой, и зашагал вперед, больше не обращая на нее внимания.
За что за что за что за что за что... за что... за что...
Но самая ясная мысль, которая пульсировала в ее голове, была о том, что ее убьют, если найдут... такой... А смерть зомби никогда не бывает легкой... Тем более, такого...
Ненавижу... вас... всех... и тебя некромант... и вас, родичи... ненавижу... ненавижу... ненавижу...
Этюд Содар ч.1» Читать «
Мерно спешили вдаль бесконечные ряды деревьев, растущие такими ровными рядками, словно посаженные кем-то. Пожухлая листва слабо шуршала, изредка подгоняемая слабым ветерком. На некоторых деревьях еще виднелись зеленые листья. Осень...
Прохладное серое небо слабо шевелилось.
Осень.
Ветерок поднял лист и понес его вперед, крутя новой игрушкой. Наверное, в той стороне неба - солнце.
Осень. Вечная осень.
Он сидел на вершине холма, вернее, холмика, нависавшего над небольшой поляной и бегущей вдаль балкой. Серые светлые волосы, коротко подстриженные, мохнатые заостренные уши, пытливо обернувшиеся на звук, серо-серебряный мохнатый хвост, завитый кольцом. Человек и снежный барс одновременно. Рядом лежали аккуратно сложенные джинсы, куртка, ботинки - сам он сидел лишь в одних широких трусах, скрестив ноги, на земле, и смотрел вниз.
-А, это ты. Я ждал тебя.
"Но куда я дену мысли?.."
-И что же это за место?
Барс пожал плечами, его длинные усы, торчащие в разные стороны, задумчиво шевельнулись:
-Место. Мертвый мир. Прислушайся к шороху листвы - это единственный звук здесь.
Да, если слушать, других звуков больше нет. Лишь ветер, шорох листвы, еле заметный, и поскрипывание веток. На секунду лес стал чем-то жутким, гротескным...
Листья жалобно хрустят под ногами:
-И что же такого особенного в этом мире?
Барс взмахнул мохнатой лапой-рукой:
-Это мой мир. Я его создал.
-Страшно. И непонятно.
-Конечно страшно... Но однажды, я спросил себя: "Ты же вечен, Дар! Чем ты отличаешься от Создателя? Ничем, мой милый, ничем. Так почему бы тебе не создать что-нибудь?" Взял - и стал Демиургом. Неплохо получилось, кажется...
Вздох:
-Но - мертвый мир? Зачем?
Голова слабо качнулась из стороны в сторону:
-Если бы я создал здесь жизнь, пришлось бы придумывать ей судьбу. А я никогда не позволю себе писать чью-то судьбу.
Кошачий голос наполнен странным чувством. Похоже, болью.
-Я бы поступил иначе.
-Тебя никто и не спрашивает. Мне нужен другой... тот, который... другой... - голос барса прерывается от боли, но, наконец, выравнивается, лишь чуть дрожит и иногда срывается.
-Великий Темный Повелитель, что ты мне скажешь? Доволен ли ты? Мирами, в которых Создатель позволяет демиургам создавать уродов для удовлетворения своей боли, а эти несчастные плодят новых, чтобы удовлетворить свои страдания? Доволен ли ты, Великий Темный Повелитель? А ведь это не все, грядет новое Воскрешение. И войны опустошения. Доволен ли ты, счастливый, сытый, вечный.., - барс нервно сглотнул, - неодинокий, своей жизнью?
Молчание. Великое существо смотрит сверху вниз на небольшого барса, баюкающего свою боль. Что-то она видит, эта Древняя Тьма, заставшая уже не одно рождение миров.
Деревья мерно бегут вдаль, такие же мертвые, как были секунду назад. Лишь иногда ветер подхватывает листья, носит кругами, и медленно спускает в кучки себе подобных.
-Доволен ли ты, Великий Повелитель? Доволен ли Создатель - или он так до сих пор спит в своем сне-созидании? Можешь ли ты ответить мне, Великий?
Тень молчит. Она выглядывает сквозь глаза человека, минуту назад бывшего бычным человеком, лишь необычным и слишком способным, просачивается сквозь поры на лице, впитывается в позу, вплетается в задумчивое шевеление пальцев.
-Я очень устал, тень. Очень. Я хочу вырваться из сна создателя. Мне осточертела судьба, и, если я смогу, я ее просто раздавлю.
Барс опускает голову и съеживается:
-Вот мы и узнали друг друга лично. Я знаю, мне это ничем не поможет, но если ты встанешь у меня на пути, я не остановлюсь. Я Вечен, как и ты, и худшего даже ты со мной не сможешь сотворить.
Барс слабо задрожал:
-Не мешай мне, пожалуйста. Если согласен - помоги, безразлично как, но, хотя бы не мешай... Я не могу подарить при встрече такой мертвый мир, как этот...
Тень мыслит. Она проглядывает в глубине зрачков, в шевелении отбрасываемой тени, в мрачно-натянутых жилках на лице. Тень ждет, как ждала всегда. Быть может, этот сможет. Быть может. Быть может.
Если хорошенько подумать, можно понять Тьму. Она надеется.
Этюд Содар ч.2» читать «
В принципе, конец...
Весь этот мир представлял собой базар. Ну, так казалось. Бесконечные улицы, заполненные лотками с продавцами... Когда-то он привел ее сюда в первый раз. Была зима.., нет, поздняя осень, и шел снег с дождем. Под одним из этих тентов они ели "специальное", хотя это было просо мясо с приправами, салатом, соусами и т.п., завернутое в хлеб. Тогда они втроем почти не знали друг друга. Во всяком случае, она их.
Сколько лет прошло... Тот тент уже давно истлел, и его хозяин умер - устав от долгих веков жизни. Они тоже изменились. Особенно она. Потому что прошли не века. И даже не тысячелетия...
Сам базар не изменился. Город, поостренный ради торговли - торговые ряды, возведенные ради города. Километр за километром. Что ж, их симбиоз оказался выгодным. Особенно в смысле денег.
Neadea (Нээ-Дэ-А-а...) наклонилась, чтобы лучше рассмотреть бусы на черной ткани. Простенькие, однако, но со вкусом. И с хорошим древесным запахом. Человек, который их делал, вложил много своей души. Будто частичка живого дерева до сих пор осталась в них. Что ж, даже эльф может носить такое.
Старая, глупая привычка - наклоняться, чтобы что-то рассмотреть. Как и это тело - всего лишь ненужная, забытая привычка. Те, кто родился такими, как она, никогда не страдали этой иллюзией человеческой жизни. Они жили и живут свои, бесконечные жизни. Как боги, и как высшие существа. Как души миров.
ЕЁ дети.
Сентиментальная привычка.
-Э... - не слишком молодой торговец, эдак на 10-15 тысячелетий.
Нэдэа поощряющее улыбнулась.
-Э... леди эльф...
черт... Словно поправив волосы, она провела по ушам, проверяя форму. Заостренные, удлиненные даже слишком, по сравнению с тем, как у большинства эльфов, такие, что уже должны были бы свисать вниз, уши. И, наверное, лицо несет отпечаток вечности... ...дурная привычка... у-у!
Нэда легко рассмеялась:
-Я не...
-Эльф, - закончил за нее чуть хрипловатый, мягкий голос, - Хотя древнюю кровь ты угадал. Эльфы младше. Так, Nea? - мягкая, пушистая улыбка на как всегда невозмутимом лице. Длинные, сверкающие в солнечном свете, кошачьи усы любопытным венчиком топорщатся в стороны, сапфировые глаза с кошачьими зрачками искрятся весельем. Мохнатые острые уши направлены на нее, соломенные в этот раз волосы чуть шевелит ветер, кстати, они пострижены раза в два короче чем обычно. Серебряный мех...
Снежный барс довольно улыбается.
-Вот этот, пожалуйста, - мохнатая лапа повседневным когтем указывает на браслет, вырезанный из темного дерева. Ничего необычного, - Сколько с меня, мастер?
Барс бросает монетку в ладонь хозяина, и подбирает браслет с сукна.
-Как тебе подарок в честь нашей встречи?
Девушка виснет у него на шее, смеясь. И сам барс смеется, довольный.
Она тянется к его мохнатым губам, прикасаясь таким привычным движением, только вот он почти не отвечает. Лишь чуть улыбается потом:
-Извини... не в этот раз, ладно? У меня приступ ностальгии... - мягкие пальцы тем временем надевают браслет на правую руку, - мне кажется, он пойдет к твоим злотым волосам, так, Нэа?
Она не имеет ничего против. Столько лет прошло. Чувства почти растаяли. Осталась лишь привычка. Старая. Глупая. Ненужная. Порождающая боль в самой глубине. Сентиментальная привычка, с которой она не расстанется ни за что, даже если доживет до того момента, когда в сапфировых глазах не будет вечной грусти.
Всегда невозмутимый барс на самом деле всегда немного грустит. На самом деле слишком часто хочется ему завыть по-звериному, сжаться в комок, раздирая свое тело настоящими когтями, со вставшей дыбом шерстью.
(... Зима. С неба медленно опускаются снежинки - крупные, красивые, только их так много, и они такие холодные...
Маленький домик. Правда, в нем целых два жилых этажа, но все равно, он маленький. Содар, Дон и она как раз помещаются. Она смотрит в окно...
По тонкому льду озера скользит барс. Обычный снежный барс, только слишком большой. И слишком тяжелый - особенно для такого льда, особенно потому, что в его теле слишком много железа. Даже сейчас, когда он решил отдохнуть в почти полностью живом теле.
Барс широко расставляет лапы. Нет, ей показалось! Он взмахнул лапой, и лед хрустнул. Кот на ее глазах нырнул в ледяную воду. В ледяную воду ледникового озера, бездонного и вечно холодного.
Она знает, что плыть он не будет. И если он сделает так, его не будет долгие, и долгие годы. И весь этот хрупкий мир, который он строил, разбивая себя об стену, строил ради Нее, без его помощи может рухнуть. Он может рухнуть за год - не за те долгие столетия, пока покончивший с жизнью Странник возродится.
-Дар...
Книга летит с колен на пол. Ее силы не хватит сопротивляться ледниковому озеру. Дон... Дон... Дон...
-До-он!
Полуголый мужчина, крупный, с потемневшей от загара многих солнц миров, кожей, рубит во дворике дрова для каминчика - совершенно бесполезного... Но дающего такой красивый огонь... Дворик - с другой стороны дома, и он не может видеть.
-Мастер!!!! Он...
... Ледяная вода ласково касается тела, немного смывая боль. Пусть и ненадолго - но облегчение. Как хорошо, что СЖО на этот раз нету... я не могу без тебя...
... В снегу - потрескивающая от остывания дорога. Широкая дорога, которую прожег за собой кто-то, очень спешивший. Она ведет прямо к озеру - на берегу лед весь взрублен, изодран, но мороз стоит такой, что вода уже покрывается корочкой. Правда, она не чувствует холода, стоя в домашнем, как была. Слезы текут по щекам, замерзая, хотя простой холод не причинит ей вреда.
-Почему? почему? почему... почему...
Долгие минуты текут медленно. Теплое дыхание паром вьется в воздухе, но намерзающая кромка льда неподвижна, как и она.
Девять минут... сработала минимальная система поддержания жизни...
Пятнадцать минут... Ресурс выработан. Последняя система, ее хватит на минимальнейшее поддержание мозга еще пять минут. И еще несколько минут потом есть в запасе, пока клетки будут умирать еще медленно...
Двадцать минут...
Слезы успевают капнуть на одежду - там и замерзают. Некоторые, правда, даже в полете...
... Крупный, высокий мужчина, несет на руках мокрое тело. Вода стекает с шерсти, и снежный барс выглядит жалко. Только легкий пар дыхания поднимается от черного носа.
На Доне же вода так и замерзает. И дыхание не вырывается из груди. Слишком давно он мертв...
... горячее молоко... с медом... сил почти нет...
-Хозяин... Вот так, хорошо... сейчас, я помогу...
Дон приподнимает его голову, и вливает новую порцию молока с медом в рот. Мешая заговорить. Правда, сил может и не хватить на это.
-Что же вы так, хозяин? Чуть не испортили все сами. Ну зачем вам это плавание в середине зимы? Я не говорю про нас с Нэдой, но как бы она расстроилась, если бы узнала...
Нет сил ни на что... Даже на слезы. Хотя они все-таки текут.
Нэда беззвучно кашляет в ладонь. И для нее не обошлось бесследно все... Но это быстро пройдет, даже без лечения магией. Но Мастер... Создатель, за что? За что Мастер так страдает? Почему его не вылечишь за несколько дней - или лет? Почему ты молчишь?..)
Нэда иногда украдкой касается его волос. Не то, чтобы Содар этого не чувствовал, но украдкой - можно. Она совершенно не замечает удивленных людей, рассматривающих эльфку, влюблено касающуюся барса. Который немного ниже ее самой.
-Вообще-то, я нашел тебя по запаху, - он протягивает ей крохотную палочку местного мороженного, безумно вкусного, и безумного дорогого для простых смертных, - Ты так вкусно и интересно пахнешь травами... - он втягивает воздух через рот, и чуть улыбается. Ну да, когда вблизи, он лучше чует таким образом...
Всегда он такой... щеки немного горят. Неужели она так заметно пахнет?
-Интересный сегодня день, - барс грустно вздыхает, - вот например, это мне напоминает...
Он вдруг замирает.
-Что мне это напомнило? Откуда... - он тянет воздух, уже носом, и чуть улыбается:
-Старый запах. Так пахла...
Нэда чуть зашла вперед, и обернулась, чтобы его услышать. Поэтому она видит его глаза. Механические глаза из металла, пластика и синтетической плоти. Она видит зрачок, распахнувшийся на всю огромную - а глаза у него почти в три раза больше человеческих - радужку, так, что еле видна лишь темная нить по краю бездны. И на дне бездны - отражение солнца, светящего почти прямо в распахнутые зрачки.
Шерсть на нем встала дыбом. Так, как она никогда не видела. Каждая шерстинка словно ожила своей жизнью, даже волосы зашевелились, и стала видна светло-розовая кожа, скрытая доселе под теплым и плотным серебряным мехом.
-Неужели?.. - он весь дрожит, продолжая вдыхать воздух базара, - это... - его почти не слышно, только ее древний слух может уловить, - невозможно...
Люди уже давно обходят их стороной, и больше никто не мешает. Мостовая взрывается под Содаром, оставляя круглую воронку, даже под ногами Нэды, и он взлетает вверх, так, что удар воздуха почти опрокидывает ее даже вместе со всеми сработавшими охранными заклинаниями и щитами. Что говорить об обычных людях?
Девушка с корзиночкой легко прогуливается по торговым рядам. Все, что ей надо, уже собрано, и сейчас хочется просто посмотреть по сторонам. Даже не спрашивать цены - просто посмотреть. Пусть даже средства никогда не позволят, но жизнь - это класс! Нэ?
Темная, но не совсем черная шерстка, так, скорее темно серая, венчик аккуратных, почти невидимых кошачьих усов, аккуратный, длинный хвост, покачивающийся в такт бедрам. Шорты и футболочка, прекрасно подходящие к такому летнему дню, с десяток цепочек, свободно позвякивающих и побрякивающих на шее. Зеленые кошачьи глаза.
Она отворачивается к лотку, и когда поворачивается назад...
-Неужели... наконец... - Содара трясет, он впился когтями в левое плечо, продавив его повседневными тупыми когтями почти насквозь.
-Ну, здравствуй... Я тебя узнаю даже такую, видишь? - слёзы медленно текут по мохнатым щекам.
Он обнимает девушку.
-В первый раз ты была немного другая... господи, это ты, - говорит он на языке, настолько изменившимся за годы, что может считаться забытым, - ты... наконец-то...
Он пытается заглянуть в глаза:
-Ты помнишь?
Девушка почему-то тоже дрожит. В ее глазах стоят слезы.
-Не знаю... я только...
Она вздрагивает.
-Я вдруг вспомнила... кажется, это были прошлые жизни...
Девушка чуть отстраняется, приложив ладонь ему к груди, смотря в глаза:
-Но ни в одной нет никого... только, только... в самой первой...
Она проводит ладонью-лапкой по его волосам.
-Серебряные волосы... Мне так нравилось твое, казалось бы, такое невыразительно лицо. Совсем не характерное для твоей страны, экспрессивной, порывистой, вместе с тем - основательной, надёжной. Но надо было уметь смотреть - и я видела в тебе именно это... В твоих серых глазах... Господи, Сережа... наконец ты меня нашел... все эти жизни... мне не хватало...
Он с трудом глотает слезы:
-А мне нравились твои рыжие ушки, лисенок. Мне, с моими человеческими, всегда было завидно, как ты ими шевелишь. И твои волосы. Они словно жили независимо от тебя. И твои черные глаза, такие грустные, когда я с тобой познакомился... Моя Кира... - он давится слезами, - я так тебя искал... но тебя нигде не было... нигде...
Барс тихо-тихо скулит, протяжно, словно собака, тихо, почти незаметно. Девушка беззвучно вздрагивает, давя спазм в горле, обхватив его, и не замечая, что он целиком поднял ее в воздух и держит на руках.
-Тебя... нигде... искал... так долго...
- ничего не помнила... не приходишь... ждала...
-Тебя...
-Тебя...
-...
-...
-Я...
-Тебя...
-Никогда...
-Не оставлю... - два шепота слились в один, слышный только друг другу.
-и... мне... больше... ничего... не... нужно...
только ты... только ты...
QUOTE
DelПонравились, хорошо написано.
KianaНя*согласно*
BansheeПасиба. Приятно.
AleXXВесьма. Весьма и весьма. Тока депрессивно малость... на мой взгляд...
Театр одного БогаПо мотивам «Евангелиона Нового Поколения»» Читать «
Давай, мальчик мой, просыпайся. Просыпайся. Да, да, я знаю, что ты не слышишь меня, но все равно… Я с тобой.
Да, я знаю. Я очень хорошо это знаю. Я знаю, почему ты не хочешь открывать глаза. Я знаю, почему ты бежишь от этого злого, страшного мира… Мира, в котором детей, заставляют сражаться с чудовищами. Прости меня мальчик, во всем этом моя вина… но я ничего не могу с этим сделать. Теперь ты – моя единственная надежда. Да что моя, на тебя надеется весь мир…
Да, конечно, это не оправдание. Мы исковеркали тебе всю жизнь, мы изуродовали твою душу, и мы еще надеемся на тебя? Но у нас больше никого нет.
Да, да, это тяжело. Я знаю, я чувствую… Но надо вставать…
Молодец, ты встал. Теперь совсем чуть-чуть, собраться, и пойти. А там – школа, срочный вызов, все станет намного легче, главное встать…
Знаешь, все происходящее – моя вина. Я был плохим отцом вам… я был плохим отцом своему сыну. Мы с твоим отцом так похожи… И он, и я надменно возомнили себя вправе на все.
Да, вот так… я знаю, тебе не хочется есть, но я сам не знаю, когда ты сможешь поесть… дома? Да, у тебя нет и не было другого дома, кроме как в этой захламленной квартире… Но у тебя есть хоть такой дом… Пока… Пока ты сильный…
Да, да, прости, мне нельзя было этого говорить. Это нечестно. Но все же…
Вот так. Возьми портфель – тебя за дверью ждут твои друзья. Они хоть не настолько бесполезны, как я. Мертвый бог…
Бог умер, и вы сами сотворили его себе… И ты – это будущее Древо Жизни…
…Полегче, полегче. Ну почему ты опять набрасываешься на него? Да, да, да, я понимаю… он отнимает у тебя все, чего ты добилась таким тяжким трудом, пройдя сквозь столько страданий, не пролив ни единой слезинки. Прости, но я не могу ничего сделать… Но подумай – он страдал не меньше чем ты.
Что? Конечно, конечно, он не прошел сквозь столько страданий, конечно… Его обожает отец, у него есть семья, он любим и счастлив. Да, жестоко. Я согласен – жестоко так говорит, но это так. Даже твой отец заботится о тебе. Даже неразумные звери заботятся о своих детях, пока они не вырастут…
Конечно, ты-то взрослая. Я разве сказал иначе? Но он еще не вырос… Ему просто не дают.
Скажи же ему, хоть одно доброе слово. Ну или хотя бы не скажи, то что сейчас хочешь. Ну же, постарайся!!! Я знаю, ты меня не слышишь, но постарайся!
Промолчала… Девочка моя, ну почему же ты настолько несчастна... Ну почему ты не можешь признаться сама себе, что ты его любишь? Он ведь тоже любит тебя, просто он еще не понял этого…
А ты могла бы и что-то сказать. Неужели ты вечно будешь смотреть в окно, ни на что не реагируя?
Ах, да, прости, тебя нет. Конечно. Ты – лишь набор связей между людьми. Ну… знаешь, это сложно опровергнуть. Но почему тогда я еще есть, пусть в меня никто не верит? Меня заменили – NERV и SEELE и Евангелионы – но я ведь еще есть, что ты на это скажешь?
Не слышит. Конечно, она тебе не слышит, но все равно. Неужели у тебя нет никаких чувств внутри? Тебе так нравится играть бездушную куклу? Полно… Хотя бы передо мной не надо играть. Я видел вои непролитые слезы. Я видел твои неотсмеянные улыбки. Я видел всю твою непрожитую жизнь… Но ведь сейчас у тебя есть хоть какой-то шанс! Да, ты давно существуешь лишь надеждой, что тебя когда-нибудь отпустят… Но разве нельзя пока хоть попробовать жить? Если тебе все равно – почему бы не развлечься.
Подумай над этим. Да, себя в секунду не изменишь, и все же… Люди давно заменили меня собой – и весьма успешно. Почему бы не исцелить себя?
Ооох, опять они грызутся…
А ведь во всем этом виноват я. Я… Я, создавший людей. Я никогда не дарил вам тепла, и даже своего родного сына отправил к вам так, походя, на смерть. И более того – я прекрасно об этом знал, а его смерть использовал как повод обвинить в новых смертных грехах, и заставить повиноваться, повиноваться, повиноваться. Мне.
Я был такой же, как Икари-старший. Даже хуже…
Но люди, к счастью, не согнулись. Вы заменили меня собой. Но сейчас… сейчас вас отделяет от бездны всего один шаг. Шаг, после которого вас не станет, как будто и не было никогда.
А спасти вас могут лишь эти маленькие дети. Не слишком ли вы много на себя берете? Я делал то же самое – и кто я сейчас?
Бог, которого нет.